США - СССР: сотрудничество с метеооружием наизготовку

Индекс материала
США - СССР: сотрудничество с метеооружием наизготовку
Страница 2.
Страница 3.
Страница 4.

 

…На этом и закроем, в определенной степени не очень яркие страницы из биографии главного советского метеоролога, тем более, что в творческой жизни Евгения Константиновича Федорова, большого ученого, государственного и общественного деятеля было много плодотворных и ярких страниц, которые общеизвестны. В приложении к тематике книги следует отметить организационные усилия Е.К. Федорова по созданию научной и материально-технической базы для проведения советскими учеными исследований в области физики облаков. Особенно были благодарны Евгению Константиновичу ученые двух обсерваторий Госкомгидромета СССР ‒ Главной геофизической и Центральной аэрологической. В их распоряжение в 1965 году приказом Федорова были переданы два высотных самолета Ил-18, «выбитые» академиком в Совете Министров СССР для использования их в качестве летающих метеолабораторий. (Использовавшие эти самолеты Н.С. Хрущев и Министр обороны Малиновский «пересели» к этому времени на  более современные  самолеты).

Получив в свое распоряжение первоклассную авиационную технику для исследования атмосферы, наши ученые могли уже почти на равных конкурировать с американцами, которые такие лаборатории заимели раньше, может быть, потому, что основной объем атмосферных исследований в США всегда проводился военными ведомствами ‒ Военно-морскими и Военно-воздушными силами. Секрета они из этого не делали и когда летом 1974 года под эгидой Всемирной метеорологической организации в Сенегале проводился международный эксперимент ПИГАП (Программа исследований глобальных атмосферных процессов), советские специалисты, в числе которых был и автор книги, могли подниматься на борт любой метеолаборатории США, в том числе и самой «крутой», принадлежащей американскому космическому агенству NASA.

Это был период, когда в «холодной войне» наметилось небольшое потепление, чем и воспользовались ученые нескольких стран, договорившись о проведении совместного эксперимента. Внешне, посещения нами бортов иностранных лабораторий, равно как и иностранцами ‒ наших, носили дружественный характер. Интересно было всем, тем более что такой масштабный и продолжительный эксперимент проводился впервые. Атмосфера на нашей планете одна и именно это обстоятельство служило главным объединяющим фактором, платформой для дружеского общения, хотя, наверное, каждый советский специалист имел неназойливо подсказанную начальством установку на максимальное «высматривание» у конкурентов каких-то приборов и данных, которые могли быть засекреченными.

Вероятно, такую же установку имели и американские специалисты: наши два Ил-18-х как метеолаборатории выглядели вполне современно. Но ни мы, ни американцы друг у друга ничего не «высматривали» и не «выпытывали» по той причине, что среди инженерно-технического персонала двух стран очень быстро обнаружилась непредвиденная начальством тяга к общению не на производственном уровне, а на чисто бытовом. После полетов мы однажды пригласили в гости американцев, где угостили их нашим профессиональным напитком ‒ спиртом. Может быть, напиток им и не понравился, но общение после него было настолько дружеским, что американцы не отказались прийти еще раз.

Ну а 4 июля они пригласили нас к себе отметить их самый главный национальный праздник ‒ День независимости Соединенных Штатов. Мы «в грязь лицом не упали», более того, отмечали их главный праздник так, словно для нас он был более главным. Одним словом, несмотря на почти абсолютное языковое непонимание, представители конфликтующих политических систем сошлись на том, что американцы и русские, исторически, если и не единый народ, то одинаково «хваткий»: они осваивали Америку двигаясь с востока на запад, мы покоряли Сибирь в обратном направлении. В итоге, в 1812 году два великих народа и встретились на севере Калифорнии, где в течение нескольких десятков лет существовало русское поселение «Форт Росс». Отметив взаимными тостами ту встречу и продажу нами американцам Аляски, перешли на обсуждение других общих памятных вех и самую памятную ‒ встречу победителей второй мировой на берегу немецкой Эльбы отметили хоровым исполнением «Катюши» и «Подмосковных вечеров». После такого «братания» вряд ли и мы, и американцы могли выслеживать друг у друга какие-то секреты…

Можно предположить, что эхо нашего тесного братания докатилось до соответствующих ведомств соперничающих стран и, кажется, через год в Москву по приглашению Председателя Госкомгидромета Ю.А. Израэля в нашу страну с откровенно дружеским визитом пожаловал министр по охране окружающей среды США. Откровенно дружеским его можно было считать потому, что Министр прилетел в Москву в сопровождении двух своих дочек ‒ студенток, которых не постеснялся взять с собой в ознакомительный полет на нашей летающей лаборатории. Этим он ввел в некоторое стеснение нас, бортаэрологов, не привыкших к тому, что по узкому проходу между рабочими местами снуют молодые американки в, как нам казалось, слишком домашней одежде. Но поскольку обстановка в связи с присутствием на борту высоких гостей была скорее праздничной, чем рабочей, неловкость быстро ушла и вскоре «одомашненный» вид американок воспринимался нами как свидетельство реального потепления в отношениях между нашими странами. Так, в принципе, оно тогда и было: летом 1975 года в космосе состыковались наши космические корабли и мы в полете с наслаждением покуривали сигареты «Союз-Апполон» с запахом знаменитого вирджинского табака фирмы Philip Moris.

Определенная «напряженка» между СССР и США в области создания и применения атмосферных технологий, конечно, была. И здесь мы опять возвращаемся к Е.К. Федорову, заслуга которого в решении серьезнейших вопросов, связанных с этой проблемой, исключительно важна. После того, как мировой общественности стало известно о том, что американские самолеты проводили во Вьетнаме активные воздействия на облака в военных целях, решением ЦК КПСС и Советского правительства академику Федорову было поручено возглавить Советскую делегацию для ведения переговоров с американцами. Имелось в виду выразить им нашу озабоченность, предложить разработать совместный проект договора, запрещающего использование методов воздействия на окружающую среду в военных целях, и в последующем выйти с этим проектом в Организацию Объединенных Наций для принятия всеобъемлющего международного документа.

Ситуация выглядела на тот момент, действительно, запутанной: с одной стороны, эти технологии могут приблизить человечество к овладению методами управления погодой, с другой ‒ превратить человечество в подопытных кроликов климатических войн. Правдивым оказался известный афоризм Курта Воннегута: «над чем бы ученые ни работали, у них все равно получается оружие». Угрожать таким оружием американцы стали первыми, первыми же и применили его во время войны во Вьетнаме, после чего человечество и узнало о его существовании. Но на самом деле, истоки возникновения данной проблемы восходят к пиковым временам «холодной войны», они подробно описаны в известной книге Е.К. Федорова «Переговоры» и в кратком варианте выглядят так.

…Еще в 1953 году на собрании ведущих метеорологов США неким Гугенхеймом, американским миллиардером, одним из спонсоров проектов по исследованию атмосферы, была озвучена бредовая идея (на самом деле принадлежавшая руководителю метеослужбы Военно-морских сил США капитану Орвилу) об использовании метода засева облаков реагентами с целью нанесения ущерба России. Идея, в некотором роде, перекликалась с известными научными выкладками советского ученого Оболенского В.Н., предлагавшего еще в 30-е годы воздействовать на перемещающиеся с запада на восток циклоны с целью переноса осадков в южные, засушливые районы СССР. В американской трактовке эта идея зазвучала так:

"Чаще всего погода в эту страну приходит с Запада. Мы сможем изымать влагу из воздуха или, наоборот, стимулировать у них катастрофические ливни посредством обсеивания облаков соответствующими катализаторами…. Их можно было бы вводить в «струйные течения» – воздушные реки, обтекающие Землю на высотах 30-50 тысяч футов. Химикаты будут высаживать влагу над Атлантическим океаном или над Западной Европой и облака высохнут на пути в Россию.

Русские, со своей стороны, мало что могут сделать в ответ. Они могли бы контролировать погоду над Аляской или северной частью Тихоокеанского побережья со своих станций в Сибири, но во время движения от Аляски к югу влажность воздуха восстановится…"

Кажется,‒ бред, однако уже на следующий год при Президенте Соединенных Штатов учреждается специальный Совещательный комитет по контролю над погодой под председательством вышеупомянутого Орвила, который, «пробивая» для своего ведомства бюджетные ассигнования на разработку методов управления погодой, на одном из заседаний комитета буквально перепугал конгрессменов, заявив: Если недружественная нация добьется возможности воздействия на крупномасштабные черты погоды прежде, чем мы, результаты будут более катастрофическими, чем от ядерного оружия».

Перепугались не только конгрессмены, крепко призадумался о потенциале погодного оружия сам «отец» водородной бомбы Э.Тэллер, а один из конгрессменов, ратуя за увеличение расходов на разработку соответствующих атмосферных технологий, открытым текстом раскрыл, кто есть недружественная нация: Америка может стать жертвой России подобно крысе в лаборатории экспериментатора…. Мы знаем, что русские вкладывают большую энергию в изыскание возможностей управления погодой, поэтому имеется срочная необходимость, чтобы США не отстали в этом соревновании.

Пик истерии был достигнут в 1960-м году, когда в одной небольшой статье на эту тему термин «советская угроза» американским экспертом упоминался… 16 раз. Соответствующим был и его вывод: Наименьшей ценой промедления в плане незамедлительного принятия программы широких атмосферных исследований будет политический, социальный и военный паралич. Наибольшей ценой будет полное и абсолютное подчинение Кремлевским лидерам.

«Висящее на стене ружье обязательно, когда-нибудь выстрелит» ,‒ что вскоре и произошло: американцы на практике применили активные воздействия на облака в военных целях на полях сражений с коммунистическим режимом Северного Вьетнама (проект «Шпинат»). Согласно данным представителей американской армии, основной целью проекта было увеличение интенсивности дождей в полосе, где проходила система грунтовых дорог, известная как «тропа Хо-Ши-Мина», по которой шло снабжение вьетнамцев оружием. Планировалось превратить эти дороги в непроходимую грязь и за 5 лет на «Шпинат» было истрачено несколько десятков миллионов долларов. Если верить военным, в среднем интенсивность дождей увеличилась на 10-15%, а в отдельные периоды ‒ на 30%, но поскольку у военных точных данных результативности быть не могло, то приведенные цифры, скорее всего, отражали усредненные теоретические возможности данных технологий. (В целом, по мнению ученых, операция была относительно безуспешной и не соответствовала приложенным усилиям).

Как только в Соединенных Штатах стало об этом известно, американская общественность взбунтовалась, начались акции протеста и в 1974 году Конгресс был вынужден принять закон, запрещающий применение методов активного воздействия на погоду в военных целях, а также других форм ведения геофизической войны. А через два года Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки в виде совместной инициативы был разработан и представлен в ООН проект международной конвенции О запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду. Конвенция была утверждена и, после ее ратификации странами-членами ООН, вступила в действие в 1978 году.

Принес ли указанный документ пользу, неизвестно, потому что там, где эти исследования проводились, они тут же были засекречены. Большую часть исследовательских программ и засекречивать особо не требовалось, в них и до этого военная составляющая никогда не выпячивалась, хотя и могла присутствовать. В целом, ситуация напоминала ту, которая возникла после запрета испытаний ядерного оружия; тогда его обладатели, подписав соответствующие документы, публично объявили, что переориентировали свои исследования исключительно на область мирного использования энергии атома. На самом деле, всем было ясно, что атомное оружие будет и дальше совершенствоваться под «соусом» технологий двойного назначения. Вот под таким же смешанным соусом и продолжились и работы в сфере активных воздействий на погоду.

В Америке они ведут отсчет от нашумевшего проекта «Stormfuri» («Ярость штормов»), начавшегося в 60-х годах, вроде бы, с целью разработки технологии защиты территории США от ураганов. Специалистам, однако, было ясно, что основной заказчик проекта ‒ военное ведомство, стремящееся заиметь в арсенале оружие под названием управляемые ураганы. Эксперимент несколько раз прерывался из-за трудностей финансирования и неясности результатов. Окончательно он заглох в начале 80-х, после того, как Правительство Мексики обвинило США в том, что реализация Stormfuri спровоцировала в Мексике засуху, унесшую 15 человеческих жизней, погубившую почти сто тысяч голов скота и урожай с/х культур на огромных площадях. Ранее недовольство этим проектом высказывали и другие страны Центральной Америки, в частности, кубинцы считали, что американцы проводят «специальные метеооперации для срыва плана выращивания сахарного тростника». В итоге, США были вынуждены законсервировать атлантический проект, предприняв попытку организовать его в Тихом океане, против чего тут же выступили Китай и Япония…

В Советском Союзе не могли не учитывать стремление американцев взять под свой контроль траектории перемещения ураганов и тайфунов, несущих энергию, сравнимую с десятками и сотнями атомных бомб и в начале 70-х, рядом постановлений ЦК КПСС и Совета Министров, были определены меры по недопущению отставания советской науки в данной сфере исследований.. С этой целью в 1974-75 годах, при Центральной аэрологической обсерватории создается Летный научно-исследовательский центр, одной из главных задач которого было проведение экспериментальных работ в сфере активных воздействий на погодные процессы и внедрение соответствующих технологий в интересах народного хозяйства. В Центр, помимо уже имеющейся в ЦАО летающей лаборатории Ил-18, вошла еще одна специально оборудованная метеолаборатория Ил-18 с эмблемой «Циклон» и четыре тяжелых высотных самолета ( с этой же эмблемой), оборудованных средствами воздействия ‒ два Ан-12 и два дальних бомбардировщика Ту-16. Военная тематика в заданиях научным экипажам «Циклонов» не фигурировала, но она в некоторых проектах присутствовала, скрываясь за общей формулировкой ‒ исследования в интересах народного хозяйства.

Рамками данной книги не предусмотрено оценивать ни эффективность того, что именуется метеорологическим оружием, ни даже возможность его существования в том или ином варианте. Во-первых, есть международная договоренность, запрещающая использование такого оружия, во-вторых, если оно и будет создано, то, скорее всего, в виде палки о 2-х концах, или бумеранга с непредсказуемым эффектом возвращения. Что касается технологий «искусственного дождевания», открывших дорогу и к мирному и к военному вариантам их использования, то наиболее объективным здесь будет обобщенный вывод, сделанный специалистами, в компетентности которых можно не сомневаться:

Засев переохлажденных облаков кристаллизирующими веществами при должной научно-технической обеспеченности, действительно, может привести к увеличению количества выпадающих из облаков осадков. Но природные явления столь многогранны, что в других случаях этот процесс может не только не запуститься, но пойти в прямо противоположном направлении. Об этом постоянно напоминают эксперты Всемирной метеорологической организации, призывая ученых не торопиться с заявлениями о получении значимых результатов и не выносить работы по искусственному изменению погоды (кроме рассеивания туманов) за рамки научных исследований. Данные большинства экспериментов, проводившихся во многих странах, говорят о том, что, чем выше была научная направленность опыта, тем более скромные получались результаты или они не обнаруживались вовсе.

Первыми к вышеизложенному выводу прислушались американцы и в 1978 году Консультативный совет по активным воздействиям при Президенте Соединенных штатов, ввиду наличия большого количества проблем и продолжавшейся неопределенности в этой сфере, рекомендовал правительству увеличить финансирование научных проектов по модификации погоды. Но, как пишет в заключении к своей книги А. Денис: он не уверен в том, что увеличение поддержки научных исследований в этой области со стороны правительства поможет разрешить сложившиеся проблемы в ближайшие 20 лет. …Следует быть готовым к тому, что, если технология активных воздействий на погоду и будет развиваться вообще, то это будет происходить в условиях несовершенства знаний и несовершенства социального и правового устройства….

 

Американский специалист, автор монографии «Изменение погоды засевом облаков», изданной во многих странах, как в воду смотрел. Буквально в следующем после выхода его книги году, в Советском Союзе …в условиях несовершенства знаний началось внедрение технологии, в которой отсутствие научной основы и наличие неопределенностей правового и социального характера компенсировались идеологией, корнями связанной со статьей Горького «О праве на погоду». Но об этом ‒ в следующей части книги.



Обновлено (05.05.2021 08:39)