razgonoblakov.ru

Боялись, практически, всего: нападений кровожадных врагов, необъяснимых болезней, в земледельческих общинах на первое место выходил страх гибели урожая от засухи, сильных ливней или града. Эмоциональный разум примитивного человека на волне ужаса голодной смерти возбуждался до такой степени, что он принимал на веру любое заклинание богоподобного царя, жреца или даже колдуна, который, как и жрец, всегда присутствовал в быту человеческих общин и тоже мог влиять на многие ситуации, которые для его сородичей были катастрофически неразрешимыми.

По статусу колдуны были ниже жрецов, но обладая пытливым умом и природными способностями, могли творить чудеса в области магии ‒ субстанции, кем-то заложенной в человеческие души. Издревле считается, что человек склонен верить в существование души и в то, что все таинственные явления в окружающем его мире происходят от некоего духа ‒ бесплотного существа, обладающего сверхъестественными силами.

И жрецы, и колдуны использовали в процессе «делания погоды» одинаковые методы, но, если главным смыслом жреческого погодного ритуала всегда считалось обращение к богам, приемы колдунов опирались на наблюдения за природой. Их наблюдательность и острый ум позволяли предугадывать усиление ветра по кровавому закату, а дождь ‒ по приземленному полету птиц. При выборе способа воздействия на погоду они исходили из известного с первобытных времен понятия: подобное стремится к подобному. К примеру, чтобы вызвать гром, а стало быть, и дождь, надо ритмично и громко исполнять танцы под бой барабанов. Или жечь огромные костры, которые могли способствовать образованию облаков, из которых потом мог выпадать дождь.

В странах дикой Африки, где дожди требовались почти постоянно, ремесло колдунов было особенно распространено; оно и поныне существует в отдельных племенах, так и не вышедших из дикости, причем в малоизмененном по сравнению с древностью виде. Вряд ли была возможна такая стойкая приверженность к магическим обрядам вызывания дождя, будь эти обряды абсолютно неэффективными. И, если верить описанию такого обряда из книги английского путешественника Хъюго Чатериса, эффективность колдовского «дождевания», действительно, имела место:

…Тамтамы били всю ночь, не умолкая. Джу-джу, чудотворец из таинственного клана посвященных, неподвижно сидел лицом на во сток, что-то неслышно шепча себе под нос. Напротив него стояла обнаженная молодая женщина, ее лицо закрывала густая вуаль. Это была «заклинательница дождя» из соседнего племени тома, которую Джу-джу, очевидно, пригласил ассистировать на столь ответственной церемонии. Какое-то время заклинательница молча покачивалась в такт барабанному ритму. Затем начала сама дирижировать тамтамами, резко вскидывая руки во все убыстряющемся темпе и заставляя барабанщиков еще больше ускорять дробь… Я посмотрел на небо и не поверил глазам: едва заметная вечером белесая дымка превратилась в серую пелену, которая сгущалась и тяжелела с каждой минутой. А заклинательница все подгоняла и подгоняла тамтамы, пулеметными очередями хлеставшие по облакам. И небо не выдержало столь жесткой экзекуции: из низко нависших туч, наконец-то, полился долгожданный дождь.

Нет смысла приводить другие приемы «вызывания дождя», более важно понимать, что, когда начинался ритуал все заведомо верили в успех и "делатели погоды" и вся земледельческая община. В случаях очевидных неудач наступала ответственность, но она была разная: представителя духов колдуна чаще всего ждала смерть; представитель богов ‒ жрец, как существо неприкасаемое, сам находил способ «уладить» конфликтную ситуацию ‒ чаще всего путем назначения нового, более усложненного ритуала. В крайнем случае виновником неудачи объявлялось соседнее племя иноверцев и вместо очередного ритуала вызывания дождя начиналась очередная кровавая разборка с соседями, и о «некомпетентности» жреца все, естественно, забывали.

…Да, знания царей-жрецов, просто жрецов и колдунов большей частью были ложными, но все-таки, наверное, не настолько ложными, чтобы поколебать веру в проповедников этих знаний у основной массы наших полудиких предков, вынужденных осваивать, всецело зависящее от погоды ремесло. Исторический период, который при этом имеется в виду, исчислялся многими тысячелетиями и, скорее всего, именно в этот период в формирующемся разуме наших далеких предков укоренилась вера в чудодейственные возможности «погододелов» древнего мира.

И как ей не укорениться, если на этом поприще человеческий род понес такие чувствительные потери: и непосредственно от ярости погодных стихий, и в виде платы собственной кровью богам плодородия и дождей. Веками и тысячелетиями наши сородичи видели не реальный, а воображаемый мир богов и духов, вера в которых была столь же притягательной и необходимой, как вера в бессмертие. Изменить беспокойную, полную тревожных ожиданий, жизнь древнего земледельца могла только новая эпоха, которая пролила бы свет на дикость жреческих и колдовских ритуалов. Точного временного рубежа, обозначающего, когда человечество стало освобождаться от оков невежества не существует, но с некоторой долей условности можно считать, что это происходило в Древней Греции в первом тысячелетии до нашей эры.

Такой подход оправдан несколькими соображениями. Во-первых, в Древней Греции жречество, как особое сословие, не существовало; жрецы почитались здесь за ясновидящих: предсказывали урожай, погоду, за что получали плату в виде жертвоприношений, но не людьми, а животными (легенды описывают всего два случая принесения в жертву людей богу грома и дождей Зевсу). Другой причиной, по которой мы целенаправленно переносимся в эпоху древнегреческой цивилизации, является то, что именно в Древней Греции, зародились первые знания, которые имеют к нашей теме самое прямое отношение.

ПОМОГЛА ЛИ МЕТЕОРОЛОГИЯ АРИСТОТЕЛЯ НАШЕМУ ГЕРОЮ ‒ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦУ?

В Древних Афинах, в середине 4 века до нашей эры жил и создавал свои бессмертные труды Аристотель, ученый-философ, основоположник логики и еще многих других важнейших научных основ, в том числе и физики, давшей миру такие понятия, как материя, движение, пространство, время - начальное, конечное, бесконечное. Аристотель первым выстроил картину окружающего мира, состоящего в его видении из 4-х материальных элементов (огонь, воздух, вода, земля) и пятого элемента ЭФИРА ‒ некоего вечного вещества, заполняющего, условно говоря, то, что сегодня мы именуем космосом. Природу философ рассматривал, как науку о движении, характеризуя ее такими категориями как - время, место, пустота, причем наличие последней в природе отрицал. При этом надо учитывать то, что природа по понятиям Аристотеля ‒ не окружающий мир, а то основание, из которого нечто возникает. Соответственно природе ведет себя, например, огонь, устремляющийся вверх. Смысл этого понятия можно прояснить выражением природа чего-то.

По современным научным представлениям большинство Аристотелевских объяснений и понятий признаны ошибочными. Однако, если их рассматривать в привязке к тому времени, то эти ошибки не такие и значительные. Это положение касается и его трактата «Метеорологика», благодаря которому к известным характеристикам Аристотеля: ученик Платона, основатель логики, воспитатель Александра Македонского, историки добавили и звание «отца» метеорологии. Это обстоятельство порождает вопрос ‒ помогли ли метеорологические знания, открытые Аристотелем, хоть на йоту уменьшить степень невежества первых земледельцев, приблизить их к пониманию сути окружающей Природы и тем самым увести от дикого обычая расплачиваться за услуги божественных «погододелателей» кровью сородичей? Чтобы ответить на такой вопрос, нам потребуется восстановить картину появления первоначальных объективных знаний.

…Человек разумный с самого начала своего существования пытался определить свое место в окружающем его мире и в определенный момент своего развития стал выстраивать картину мира не мифическими понятиями, а опираться сначала на интуицию и опыт, а затем и на рациональное мышление. Для такого крутого переосмысления основ бытия требовались серьезные изменения в общественном устройстве первых человеческих цивилизаций, которые произошли в 8-6 веках до н.э. на территории Древней Греции, где стали образовываться так называемые полисы ‒ обособленные города-государства, среди которых наиболее значимыми были Спарта и Афины. В Спарте образовалось олигархическое государство с традиционной в те времена тиранией и огромной пропастью между богатыми и бедными. А вот в древних Афинах сложилась ситуация, когда демос (народ), при поддержке прогрессивной аристократии, вынудил власть провести первую демократическую реформ - в 594 году до н.э. очередной правитель Афин, архонт Солон освободил граждан, проданных за долги в рабство, и привел к власти людей, пусть и богатых, но уважаемых горожанами.

И хотя после смерти Солона власть вновь захватили тираны, лояльная к народу прослойка аристократии вернула Афины на путь дальнейших демократических реформ, а после создания Афинского союза (куда вошли около 200 греческих полисов) эти реформы стали распространяться и в других греческих городах. Появлению первых демократических образований на территории Древней Греции объективно способствовал и тот факт, что именно древним грекам принадлежит идея (согласно одному из мифов ‒ Гераклу) организации в 776 году до н.э. первых Олимпийских игр, которые были проявлением общенационального самопознания и свободолюбия, что и является первейшими признаками демократии.

Так демократизация общественных отношений привела к тому, что в Афинах образовались условия для появления людей, мысли которых были направлены на поиск истины, то-есть того, что есть реально. Можно считать, что отсюда и пошел отсчет истоков философии ‒ науки о всеобщих законах развития природы, общества и мышления.

Здесь уместно привести довольно интересное историческое суждение, гласящее о том, что наряду с появлением частной собственности, одной из главных причин массового всплеска философских знаний в Древней Греции, было наличие большого количества свободного времени для предания размышлениям. Избыток же этого времени был обусловлен высокой эффективностью сельского хозяйства греческих полисов, расположенных в исключительно благоприятных природно-климатических условиях. Изменившаяся вследствие демократизации общества жизнь древних греков способствовала появлению не только философских, но и конкретных знаний: при разделе земель использовались основы геометрии, мореплавание дало толчок к развитию астрономии и к проведению осмысленных наблюдений за погодными явлениями.

До истины первым философам, тем не менее, добираться было не легко, а в условиях консерватизма власти и небезопасно. Наверное, особенно трудно им давались научные суждения об истоках мироздания. Так Гераклиту (рубеж 6-5 веков до н.э.) первоначалом всего сущего виделся огонь, который он считал одновременно и душой и разумом: огонь мерами вспыхивает и мерами угасает; путем сгущения из него образуются все вещи, путем разложения в него превращаются. Вспомнив Гераклита, просто невозможно не вспомнить его знаменитые научные афоризмы о природе вещей и явлений: все течет, все изменяется; в одну реку нельзя войти дважды. Он же объяснил и существование в природе противоположностей, пребывающих в вечной борьбе – раздор есть отец всего.

Наиболее емко процесс бурного развития первых научных знаний и причину их быстрого забвения отобразил писатель Герберт Уэллс:

…Примерно в 5-6 веке до нашей эры в Древней Греции уже были города, в которых действия, а главное мысли человека выходили из-под незыблемого влияния языческих богов и правителей-жрецов…. По современным понятиям этих людей можно считать элитой, или «независимыми джентльменами»; они посвящали свои умственные силы тщательному изучению мира, в котором мы живем, вопросу о том, какова его истинная природа, когда он был создан и какова может быть его дальнейшая участь.

Одним из таких «джентльменов» был Сократ (470-399 г. до н.э.). Отец его был ремесленником, им бы мог стать и он сам, но материальная сторона жизни его не интересовала и Сократ все свободное время посвящал размышлениям и пропаганде своего ощущения бытия. Мастерство его общения с представителями любых сословий привело к тому, что вокруг него объединилась группа способных молодых людей, которых Сократ обучал, прежде всего, умению вести беседу, отстаивать свою позицию и таким образом извлекать из беседы пользу. К такому «вольнодумству» власть полиса, хотя и признававшая Сократа полноправным гражданином Афин, была еще не готова. В итоге Сократ был обвинен в поклонении новым божествам, развращении молодежи и казнен (принял яд в собственном доме, среди своих друзей – так предписывалось благородным обычаем древних Афин).

Как видим, попытки объяснить сущность вещей и явлений неязыческими понятиями не всегда заканчивались для первых философов благополучно. Но сам факт того, что Сократу было позволено уйти из жизни столь благородно и то, что репрессии не коснулись его учеников, говорит об основательном изменении сознания древних греков. По сравнению с ритуальными жертвоприношениями ранних язычников, казнь Сократа выглядела прорывным достижением на пути к истинно человеческому обществу.

Самым выдающимся учеником Сократа был Платон. Яркий представитель демократической аристократии Древних Афин, он достиг многого в поэзии, живописи, с упорством постигал учение Гераклита. После первого же знакомства с Сократом был восхищен легкостью и конкретностью его мыслей и очень быстро стал лучшим учеником сократовской школы, хотя в традиционном понятии никакой школы у Сократа не было ‒ все знания его ученики получали во время непринужденных бесед, чаще всего во время прогулок. Эффективность таких бесед была столь высока, что Платон сумел разработать фундаментальные понятия классического идеализма; им, в частности, была представлена модель государственного устройства, по многим параметрам напоминающая коммунизм. Чтобы оценить глубину мыслей этого великана философской мысли, достаточно привести всего одну его цитату,за публичное озвучивание которой где-то и сейчас можно загреметь за решетку:

Большинство общественных и политических зол, от которых вы страдаете, зависят от вас самих: стоит только приложить волю и желание, чтобы изменить их. Вы можете жить другим, более разумным образом, если захотите продумать и осуществить его. В вас еще не пробудилось сознание вашей собственной власти.

Дойди такая «крамола» до низов древнегреческой цивилизации, наверное, и наш невежественный герой – земледелец постепенно дошел бы до понимания сути бытия и выступил бы против «засилья» кровожадных богов и их земных представителей ‒ царей, вождей, фараонов, жрецов. Ясно, что в этом случае человечество эволюционировало бы более быстрыми темпами, но, поскольку Платоновские идеи по-настоящему «заработали» лишь спустя почти двадцать столетий существенного сдвига мышления у основной массы древнегреческого демоса не произошло.

От «чистых» философов ‒ Сократа и Платона возвращаемся к «отцу» метеорологии, чтобы на фоне появления первых объективных суждений вообще, представить, ‒ уже в приложении к теме книги, возможную картину появления первоначальных знаний о погодных явлениях у героя нашего повествования ‒ земледельца эпохи неолита.

Итак, Аристотель был учеником Платона, последний был учеником Сократа, который числится одним из первых «джентльменов», начавших изучать окружающую действительность с философских позиций. Вот, в принципе, и весь путь из ничего ‒ в физику Аристотеля, в том числе и в метеорологию. Сам же факт обращения ученого-философа к вопросам познания погодных процессов свидетельствует о том, что эти вопросы ставились в повестку дня самой жизнью. И, скорее всего, вот почему.